Услугами колдунов-отравителей пользовались цари.

Из судебных дел прошлых столетий о колдовстве и порче и бытовавшей в народе вере в колдовство и порчу прекрасно видишь, что у нас на Руси колдовство и самое заурядное отравление отождествлялись и народом, и официальными властями. Такое отождествление наблюдалось (а кое-где и сейчас наблюдается) у всех народов Земли во все прошлые времена и эпохи.

Еще во времена Гомера и Теофраста люди знали ядовитые растения и использовали их во вред, умели тщательно рассчитать дозировку и подобрать составы так, чтобы яд подействовал в положенный срок. Приготовлением ядовитых зелий занимались "волшебницы, которым были доступны тайны ядов. Искусство отравительниц и врачевательниц Фессалии воспел древнегреческий поэт Гораций. Описание отравлений видных деятелей древности можно найти у Диоскорида, Демосфена, Аристотеля, Галена и других авторов.

Использовались яды в преступных целях во времена раннего и особенно позднего Средневековья. По данным видного русского токсиколога Д. П. Косортова, эпоха Возрождения в Италии была эпохой отравлений и отравителей. История донесла до нас не только сами факты из этого грязного потока, но и имена отравителей и отравительниц. Властолюбие, корыстолюбие и мстительность - вот что двигало рассудком этих, мягко говоря, недобрых людей. Их услугами пользовались императоры, цари, короли, вельможи и т. д. У нас на Руси тоже случалось нечто подобное. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить голландского лекаря Бомевилля (Елисея Бомелия), услугами которого не гнушался пользоваться Иван Грозный. В псковской летописи под 1570 годом о нем сказано: "К царю немцы прислали немчина лютого волхва нарицаемого Елисея и бысть ему любим и в приближении".

Есть письменные свидетельства о том, что этот лекарь умел готовить такие яды, от которых намеченные им жертвы умирали в назначенный срок. Все это так, но нас интересует другой вопрос: почему, на каком основании между простым отравлением и колдовской порчей раньше ставили знак равенства? Это же совершенно разные вещи!

Магия - прабабушка медицины.

Еще в глубокой древности магия (колдовство) и медицина (лечение) отождествлялись. Магия является прабабушкой науки и прежде всего медицины. И поэтому колдовство и отравление не могли не смешиваться. Даже слово "фармакон" означало раньше три понятия: и "лекарство", и "яд", и "колдовство", а врачебное искусство (знахарство) в первобытном обществе носило магический характер. Это потому, что предки за столетия до нас уловили связь между духом (психикой) и телом, заметили, что и мистика иногда помогает или вредит здоровью. Когда-то на Руси даже слово "врачевать" означало - "колдовать".

"Еще в Древнем Риме, как и в Греции, отравление часто смешивалось с чародейством, т. к. маги, чародеи и гадатели считались лучшими и профессиональными составителями ядов", - пишет известный токсиколог В. В. Есипов. А профессор С. Н. Голиков как бы поясняет: "Действие ядов было окутано мраком таинственности и неизвестности. Это привело к тому, что отравление стали связывать со злыми духами и черной магией". Как бы то ни было, на протяжении тысячелетий оно приравнивалось к колдовству и чародейству, т. е. отравление считалось чародейством.

На Руси вплоть до царя Алексея Михайловича (а это 2-я половина XVII века) приготовление отрав считалось отравительством и чародейством. Даже значительно позже в старых судебных актах не проводится никакого различия между колдовством и зелейничеством. В уложении 1754 года 34-я глава (о колдовстве и чародействе) и 35-я глава (об отравлении) стоят рядом, и отравление именуется "чародейственным". И цари на эти два понятия смотрели так же, как и простой народ.

Иван Грозный в 1572 году на Соборе, испрашивая разрешения на 4-й брак, говорил, что его первую супругу Анастасию "извели злые люди вражьим наветом, отравами и чародейством, вторую - отравили вражьим злокозньством, а третью - испортили злою отравою".

По поводу всеобщей веры в колдовство юрист С. Пономарев писал: "... стоит ли удивляться, когда сам Осударь Руси верил в колдование не хуже своего холопа и издавал всемилостливые указы против собственной порчи". Но тексты указов и присяг говорят сами за себя. В них явно проступает отождествление колдовства с отравлением.

Невежество или уголовщина?

Исследователи народного быта, часто потешаясь над суевериями поселян, не могли не заметить реальных сторон колдовства и порчи. Так, известный этнограф, фольклорист, врач по образованию И. П. Сахаров еще в 40-х годах XIX столетия писал о том, что многие из сельских жителей "обладают особенным знанием действия веществ на человеческий организм, знанием, недоступным для врачей. Это-то знание, облаченное разными таинствами, обрядами, обманами, всегда употребляется ими во зло".

Земский врач Э. Заленский писал: "Стало известно населению еще много подобных злостных проделок колдунов, которые за такие свои творчества уже не раз на Руси подвергались страшному народному самосуду".

Юрист Л. Весин, разбирая вопросы народного самосуда над колдунами и явно не веря в реальность порчи от колдования, считая ее "суеверием на почве темноты и невежества", советует обратить внимание на то, что "добросовестное изучение народной жизни позволило некоторым исследователям еще ранее убедиться, что многие случаи т. н. "порчи" вызываются непосредственно действующими физическими факторами".

А не верящий в реальность порчи, но много работавший в этой области профессор Н. Новомбергский в 1906 году писал так: "Материалы о колдовстве представляют интерес и для процессуалиста уголовника, и для этнографа, и для медика, и для историка вообще".

За прошедшие после этих публикаций годы можно было многое понять, а возможно, поставить на службу медицине и законности. Но материалы о колдовстве стали появляться все реже и реже, да и к тому же не представляли никакой научной значимости. Правда, в 1929 году была опубликована большая статья известного историка академика Л. В. Черепнина, в которой он писал о колдовстве следующее: "Если некоторые из этих приемов несвободны от влияния религиозных мотивов и образуют смешанные формы, в которых переплетены элементы магии и религии, то другие колдовские акты являются продуктом чисто научного наблюдения и эксперимента, представляя таким образом любопытную параллель с современными знаниями".

Заурядные отравления.

Позднее, в 30-40-е годы, и вплоть до 90-х годов XX столетия эти народные верования уже ни для кого интереса не представляли, никто не писал о "любопытной параллели", а если и писали о колдовстве прошлых веков, то обязательно в связи с т. н. "нечистой силой", а теплющуюся в народе веру в возможность порчи уподобляли вере в домовых, леших и прочую дьявольщину: "...колдунам часто помогал яд" и что в их арсенале "почетное место занимали такие ядовитые растения, как белена, дурман, аконит, цикута", что в этих случаях "порча граничит с простым отравлением", но что "на это смотрели, как на колдовство и чародейство" и т. д. И все это верно. Так в чем же дело?

Из колдовского реквизита мы исключили ядовитые вещества и говорим, что это не порча, а заурядное отравление. Исключили "бесовскую силу", которой пользовались колдуны и чародеи, и говорим, что это внушение, самовнушение и гипноз.

Что же осталось в колдовском тайнике? Да ничего не осталось (считаем мы), разве что фокусничество, шарлатанство... А следовательно - "колдуны встречаются только в сказках". Логично?.. Но в том-то все и дело, что наш современный взгляд на колдовство и порчу не идентичен взгляду предков и далек от истины.

Колдуны не только отравляли, не только "морочили публику" (и отдельных людей), используя гипноз, но и причиняли вред здоровью путем внушения: они причиняли болезни, латентный (скрытый) период которых длился годами. Эти их составы никак не подвести под понятие яда, так как они не отравляли жертву, а неприятные симптомы во время их приема быстро прекращались и забывались, сохраняя тайну преступления. По составу снадобья и по дозе колдун наперед знал его реакцию, что и когда произойдет, и был готов ко всему этому.