Около 1770 года территория Лимбурга оказалась местом действия загадочных деяний. Церкви разрушали. Замки жгли и грабежи производились повсюду. Деревенские жители пытались свергнуть с себя иго феодализма. Во время ночи самые смелые из них собирались в уединении степей и шли производить эти опустошения. Тогда повсюду распространялись ужас и слышны были крики «Козлы идут!». Называли их таким образом потому, что они носили маски, изображавшие козлиную морду. В подобные ночи раб становился господином и предавался с свирепым наслаждением мести за несправедливость, выносимую в течении дня. Утром все исчезало; они возвращались к своей ежедневной работе, между тем как замки и дома, подожжённые ими ночью, отражались на небе грозным заревом. Чем больше было недовольных, тем больше число козлов, которые под конец стали так многочисленны, что предпринимали одновременные экспедиции в разные стороны в одну ночь. Говорили, что они в союзе с нечистым, который в образе козла, будто бы, переносил их с одного места на другое. Приём в это товарищество производился следующим образом: в небольшой часовне, среди лесной чащи, зажигалась лампадка в тёмную и бурную ночь. Кандидат вводился в часовню двумя преемниками и должен был три раза проползти на четвереньках вокруг здания. Потом ему давали выпить большое количество крепкого шипучего напитка и сажали его верхом на деревянного козла, повешенного на шпилях. Козла принимались вертеть всё быстрее и быстрее, так что сидящий на нём, отчасти от выпитого крепкого напитка, отчасти от кружения, терял память и даже порою приходил в настоящее бешенство; когда же его снимали наконец, легко было вселить ему убеждение, что о скакал по воздуху за спиной чёрта. С этой минуты он был предан душой и телом обществу козлов, которое около двадцати лет наполняло Лимбург ужасом. Напрасно власти захватывали большое число подозрительных людей; напрасно во всех общинах и во всех деревнях то и дело воздвигали виселицы. От 1772-74 г. один Фокемонский суд приговорил к повешенью или четвертованию четыреста козлов. Однако, общество не могло быть истреблено приблизительно до 1720 г.